В следующий раз Вася встретил Деда спустя несколько месяцев после разговора в метро. Вася слушал плеер, сидя на лавочке за спиной у памятника Ленину возле ЦУМа, и, зажмурившись, покачивал головой в такт музыке. На лицо упала тень, лавочка легко качнулась, и Вася понял, кто сел рядом с ним раньше, чем открыл глаза.

–      Здравствуйте, Дед, – кивнул Вася, не открывая глаз, и нажал кнопку «Пауза».

–      Здравствуй, – ответил Дед. – Пьёшь?

–      Пью, – снова кивнул Вася, толкнув ногой стоящую на асфальте бутылку пива.

Собственно, вопрос Деда был лишним – по Васе было видно, что он пьёт уже давно. Лицо раздулось, глаза потускнели и как будто уменьшились в размерах, тело заплыло жиром. Голос стал глухим, а движения – суетливыми. Давно не стриженые волосы казались немытыми, щёки покрывала неряшливая щетина, под ногтями виднелись тёмные ободки.

–      Не надоело? – спросил Дед, глядя куда-то поверх ЦУМа.

–      Надоело, – кивнул Вася, и по его лицу пробежала неприятная гримаса. – Осточертело. Уже с литра в день не рубит – я водку имею в виду, пиво и вино не в счёт. А остановиться не могу. И пить не могу, и не пить не могу. Помогите мне, Дед? Закодируйте меня, вы ведь можете? И от пойла, и от курева? Пожалуйста.

Дед внимательно посмотрел Васе в глаза.

–      Закодировать-то можно, только толку от этого не будет, только вред.

–      Вы серьёзно? – спросил Вася глухо.

–      Серьёзно. Если ты пьёшь и куришь – значит, в твоей психике какие-то трубы горят, и ты тушишь их именно так. И если перестать тушить водкой и табаком – ещё неясно, чем тогда придётся тушить и где и как это вылезет.

–      Ну всё-таки? – пробормотал Вася.

Дед скользнул взглядом по Васиному лицу.

–      Зачастую человек получает от жизни по самому минимуму, и если начинать корректировать следствие – результат может быть только хуже, – медленно сказал он.

–      Всё? – тихо спросил Вася. – Пропал я?

Дед посмотрел куда-то вверх, подумал, и повернулся к Васе.

–      Нужно понять, почему ты пьёшь. Что тебя достаёт так? Или кто?

–      «Летучий Голландец», – ответил Вася и посмотрел на Деда, ожидая насмешки или удивления, но тот внимательно смотрел на Васю.

–      Ещё раз? – переспросил Дед.

–      «Летучий Голландец», – повторил Вася. – Ну, или что-то, что я вижу, как его.

–      Как ты его видишь? – спросил Дед.

–      Так вы мне верите? – равнодушно спросил Вася.

–      Верю, – кивнул Дед. – Как ты его видишь? И когда это началось?

Вася помолчал, собираясь с мыслями.

–      Началось где-то года через два после женитьбы. Точнее, началось-то раньше, ещё когда мы познакомились с Маней, женой моей, я тогда дуреть почему-то начал. А обострилось уже после свадьбы. Тогда-то я и понял, что любовь – это то, что используется против меня, как оружие, и понял, что любить – себе дороже. Мы с Маней тогда ссорились сильно, работа шла наперекосяк, и я начал искать что-то такое, что придало бы жизни  смысл. Я познакомился с людьми, которые показались мне интересными. Они и вправду были интересными – многое видели, многое рассказывали, показывали кое-что необычное. Зацепили меня, короче. Они…

–      Что за люди? – перебил Дед.

–      Даже не знаю, как сказать. Экстрасенсы – не экстрасенсы, но что-то вроде. Видят, диагностируют, лечат. Две женщины – жена моего знакомого и какая-то старуха, её подруга. Вот так слово за слово – общались, они обещали меня научить кое-чему. А потом… Однажды, когда был в гостях у них и курил в коридоре, меня словно бревном по спине заехало, перекосило всего.

Дед кивнул. Вася посмотрел на него, помолчал и продолжил.

–      Всё после этого стало каким-то тусклым, а сам я тупить начал сильно, и кажется, словно внутри меня кто-то ещё есть. Словно… Словно кто-то свою голову вставил. Может, звучит не так, но я чувствую именно так. Вот, – Вася легонько толкнул бутылку ногой, – только с этого и отпускает. Точнее, боль становится слабее. На время. Понимаю, не оправдание…

Дед зажмурил глаза и почти минуту сидел неподвижно, но Васе почему-то казалось, что он куда-то внимательно смотрит.

–      У младшей женщины дочери не было? – спросил Дед.

–      Была, – удивился Вася. – Лет четырнадцать. Она…

–      Она тебе её в жёны не предлагала?

–      Предлагала, – ответил Вася. – В шутку, когда я как-то ей пожаловался, что мы с женой живём, как кошка с собакой. Она тогда так улыбнулась как-то странно, кивнула на дочь и говорит: «Ну, так вот тебе жена растёт».

–      На старой калужской дороге, на сорок девятой версте… – пробормотал Дед, и Васю от этих слов почему-то пробрала дрожь.

–      Что?

–      Свадьбу с тобой сыграли, – сказал Дед, открыл глаза и протяжно выдохнул. Васе показалось, что Дед чем-то доволен.

–      Не понял? Я ведь…

–      Ты там и не был нужен. На этой свадьбе жених не нужен.

–      Как?

–      Вообще. Там другое нужно. Могила самоубийцы, растения сухие, шерсть собачья, вода с покойника тебе в питьё перед этим и ещё много чего. Но дело не в этом. Чтобы тебя женить так, тебя куда-то деть нужно было.

Вася подозрительно посмотрел на Деда, но тот, судя по лицу, говорил абсолютно серьёзно.

–      Куда деть?

–      Вот это мы и выясним. Ты «Голландца» этого начал видеть через некоторое время после того, как тебя «бревном заехало»?

–      Ну да.

–      Как ты его видишь?

Вася закрыл глаза и несколько секунд смотрел куда-то вглубь себя.

–      По разному. Иногда – как корабль, огромный, иногда – как огромный череп, который летит через Вселенную. Или как пространство, которое заперто со всех сторон, хотя изнутри и кажется большим. Выхода из него нет, и тем, кто в него попал, не будет ни смерти, ни прощения… Дико звучит?

Дед мельком взглянул на Васю и кивнул.

–      Продолжай.

–      Да всё вроде. Там какие-то люди – много их – которые совершили какой-то грех… Не будет им ни смерти, не прощения, – повторил Вася. – Вот так…

Дед снова на несколько секунд зажмурился, глядя куда-то вдаль закрытыми глазами.

–      Вот оно что, – сказал Дед и с выдохом откинулся на спинку лавочки, словно только что наконец-то решил какую-то сложную задачу. – Вот ты где…

–      Где? – спросил Вася.

–      Тебе это действительно хочется узнать?

–      Конечно.

–      Третий уровень ада.

Вася подпрыгнул на лавочке, затем обхватил руками голову. Дед повернулся к нему.

–      Что? – спросил он.

–      Знаете, я тогда угасать начал, быстро. Думал, помирать скоро – на седьмой этаж не мог подняться по лестнице без того, чтобы два-три раза сердце не схватило. Это в двадцать пять-то… Подсказали мне одного экстрасенса, женщину – пошел к ней. Она ведь мне тоже самое сказала – про третий уровень ада.

–      Интересно, – равнодушно сказал Дед. Он был явно занят какими-то своими мыслями.

–      Ничем не помогла мне экстрасенс. Затем меня привели к профессору одному, говорили, что очень известный. Тётка меня пристроила, очень хвалила, я поверил ей, она ушлая. Расписала профессора со всех сторон – мировой авторитет, к нему на приём за полгода записываются, светило медицинской науки. Он анализы посмотрел, какие-то лекарства выписал, что-то ещё сказал. Затем говорит вдруг: «Ладно, здесь все свои». Встал из-за стола, запер дверь, достал из ящика две рамки, крутанул их в руках и говорит: «Ага, а он ведь на третьем уровне… Шансы есть, но небольшие». Правда, я так эти лекарства и не пил…

–      А чего ты тогда о помощи просишь, если не слушаешь, что тебе говорят? – отрываясь от своих мыслей, спросил Дед. – Если ты такой умный, развлекался бы дальше.

–      Помогите, пожалуйста, – тихо сказал Вася.

Дед посмотрел на Васю, на бутылку и снова отвернулся к ЦУМу.

–      Что ты делаешь из того, что я говорил тебе в прошлый раз?

Вася оживился.

–      Литературу по снам нашёл, почитал. Кастанеда зацепил…

–      Забудь Кастанеду, – перебил Дед. – Вещи у него попадаются правильные, но Дона Хуана он придумал. Кстати, имя в тех местах довольно распространённое, так что всё «учение Дона Хуана» – это «учение Дяди Вани». Хотя, если верить западной литературе, то у Дона Хуана не учился только ленивый. Давай к делу. Что у тебя уже получилось?

–      Да мало чего, – неохотно сказал Вася. – Сны-то я уже чаще запоминаю, чем забываю, а вот руки увидеть всё никак не удаётся. Ну, когда странное что-то вижу, нужно на руки посмотреть. Во снах постоянно вижу что-то не то, а на руки посмотреть мысль не приходит. Не знаю, почему. Обидно…

–      Это не самое страшное, – сказал Дед. – Увидишь свои руки. Со временем. У кого-то дни уходят, у кого-то месяцы, у кого-то – годы. Тут правил нет. Кстати, был когда-то один матрос по прозвищу Краай – так вот, он очень долго никак не мог догадаться посмотреть на свои руки, когда видел что-то странное. И дел-то было всего ничего! Например, сходишь на берег, а песок – красный. И неужели непонятно, что песок в жизни красным не бывает, и всё, что нужно сделать – просто посмотреть на руки…

–      И что дальше? – не выдержав, перебил Вася. – После того, как руки увидишь?

Дед сделал небольшую паузу.

–      Нужно спросить себя «я сплю сейчас или нет»? И если понял, что спишь, значит, можно загадать любое желание – во сне можно всё, начиная с того, что можно просто захотеть проснуться.

–      А какое желание лучше загадать? – спросил Вася. – Какое бы вы посоветовали мне загадать, если получится понять, что я сплю?

Дед хмыкнул.

–      А ты не глупый парень. Немного подожди, о желании мы ещё поговорим. Сначала нужно руки увидеть. Про красный песок понял? – с нажимом спросил Дед.

–      Да понял я, но я же не Краай этот, – раздражённо сказал Вася. – Мне красный песок вроде не снился, но если бы я такое увидел – посмотрел бы на руки обязательно.

–      Ясное дело, – усмехнулся Дед и вдруг сменил тему. – Кстати, что ты слушаешь?

–      Да его же и слушаю.

–      Не понял? – Дед удивился так, что впервые за весь разговор на его лице появились какие-то эмоции.

–      «Летучий Голландец», опера Вагнера. Товарищ диск из Германии привёз.

–      Ясно. Ну, слушай. Может, будет толк.

Вася поёрзал на лавочке – он явно думал, задавать или нет следующий вопрос. Решился.

–      Скажите, а этот «Голландец» – ведь он, значит, мне не кажется? Значит, он есть?

Дед помолчал, судя по всему – раздумывал, отвечать или нет.

–      Есть, – сказал он наконец.

–      И такой, как я его вижу?

–      Каждый его видит по-своему.

–      А за что на этот корабль попадают?

–      В это пространство – все его видят по-разному – попадают те, кто отказались от любви. После этого им может казаться, что они живут где-то, что с ними что-то происходит, но на самом деле их души будут в этом пространстве до конца времён. Ты правильно заметил – не будет им ни смерти, ни прощения. И какие бы жизни им не мерещились, с ними будет только одна безвыходная тоска. Томление духа, если по Библии.

Вася был явно удивлён услышанным.

–      Вот как… А… Скажите, на самом деле был такой корабль? О котором легенды рассказывают?

–      Был, – кивнул Дед. – Корабль такой действительно был, только все легенды рассказывают о разном.

–      О чём?

Дед снова посмотрел Васе в глаза.

–      Тебе действительно это интересно? О чём говорят легенды? Неужели для тебя сейчас это имеет значение?

–      Имеет! – почти прокричал Вася. – Всё-таки я с этой гадостью как-то связан. Расскажите, пожалуйста!

–      «Как-то»? – переспросил Дед.

Затем он откинулся на спинку лавочки и заговорил, глядя куда-то вверх.

–      С чего начать… Историки до сих пор не могут точно выяснить, как звали капитана – в разных источниках его называют то Эриком, то Иоганном, то ещё как-то, если все версии собрать – получится список всех голландских мужских имён и немного английских и немецких в придачу. Фамилию тоже толком никто не знает – то ли Ван дер Деккен, то ли Ван Страатен, то ли Баккер, то ли Дейкстра. И никто не может наверняка сказать, что именно изначально произошло с кораблём.

–      Думаю, вы знаете, как его звали… – то ли спросил, то ли утвердительно сказал Вася.

–      Эрик Ван Страатен, в детстве носил кличку «Босяк», – кивнул Дед. – Отца никто не знал, мать зарабатывала стиркой и умерла от воспаления лёгких, когда сыну было десять. Эрик околачивался в порту, затем попал юнгой на каботажное судно. Плавал на нём до двадцати двух, потом его пригласил капитан пинаса «Голландец», набиравший команду для рейса в Ост-Индию. «Голландец» ушёл в Ост-Индию за пряностями, дальше… Дальше неясно – возле Мыса Доброй Надежды капитан вдруг заболел и умер. Перед смертью он назначил своим преемником Эрика. Удивительно то, что команда не возражала. Что было дальше – загадка.

–      А что говорят? – Вася от нетерпения ёрзал на лавочке.

–      Одна из самых частых версий – новый капитан «Голландца» быстро вошёл во вкус власти, убил мужа приглянувшейся пассажирки и взял женщину себе. Она выбросилась за борт, и над кораблём нависло проклятие.

Вася слушал, не дыша.

–      Другие считают, что «Голландца» пыталась взять на абордаж команда другого проклятого корабля-призрака, голландцы отбились, но проклятие перешло на них, – продолжал Дед, глядя вдаль. – Также говорят, что «Голландец» попал в шторм, из-за которого никак не мог обогнуть Мыс Доброй Надежды. Эрика разозлили начавшиеся насмешки команды, и он сдуру пообещал дьяволу свою душу за его помощь. Теперь он до конца времён будет плавать возле мыса и играть в карты с дьяволом в надежде отыграть свою душу.

Вася, вздрогнув, толкнул бутылку с пивом, и она упала на асфальт.

–      Ещё одна версия, – продолжал Дед, мельком взглянув на бутылку, – экипаж «Голландца», возвращаясь из долгого рейса, так спешил домой, что не остановился спасти матросов с затонувшего корабля. В общем, говорят много чего, мне наиболее вероятной кажется версия про Мыс Доброй Надежды. Хотя я уверен, что в этой истории есть что-то, чего до сих пор не знает никто.

–      «Голландец»… – задумчиво протянул Вася. – Подождите! Почему вы называете его просто «Голландец», если он – «Летучий Голландец»?

–      Потому что он и назывался «Голландец», «Hollander», из Роттердама, – ответил Дед. – «Летучим» его назвали потом, те, кто видели после этого плавания.

–      И никак не узнать, как было на самом деле? – пробормотал Вася. – Все что-то слышали, но всё, что осталось – какие-то легенды.

–      Легенды, – кивнул Дед. – Интересно то, что все легенды в конце сходятся – все они говорят, что «Летучий Голландец» будет скитаться по морям до окончания времён. Ещё интересно то, что за документально подтверждённую встречу с этой «легендой» предлагают двадцать миллионов евро.

–      Хотел я бы попасть на него с видеокамерой! – подпрыгнул Вася.

Дед усмехнулся.

–      Попасть-то на него можно, сойти обратно тяжело. Особенно раньше, чем проклятье будет снято со всех, кто на борту. Тут ни видеокамера не поможет, ни двадцать миллионов евро.

–      А что, тем, кто на борту, можно помочь? – спросил Вася.

–      Можно, – кивнул Дед. – Вот только чтобы человеку помочь, нужно, чтобы он об этом попросил. И чтобы человек попросил о помощи, нужно, чтобы он решил, что ему нужна помощь, то есть хотя бы раз подумал, что с ним происходит что-то не то. Это как с тем матросом Крааем, который всё ходил по красному песку. Пока он хоть на секунду не задумается о том, что красный песок – не совсем нормально, разве он посмотрит на свои руки?

–      Да ну его, этот Краая, – поморщился Вася. – Мало ли идиотов бывает. Мне интересно, что на самом деле было с Эриком и с «Голландцем». Вот это я действительно хотел бы узнать.

–      Узнай, – кивнул Дед. – Но вот про Краая подумал бы. Мало ли – может, и для себя что поймёшь…